С момента введения в действие нормы Гражданского кодекса с 1995 года о компенсации морального вреда не утихают споры о правилах определения размера компенсации.

Как правило в судебных спорах значение имеет субъективная оценка судьи степени моральных и физических страданий потерпевшего, проще говоря, как бы судья оценил страдания при таком случае.

Верховный суд в Обзоре судебной практики № 3, утверждённом 25 ноября 2020 года Президиумом, коснулся вопроса определения размера компенсации морального вреда, причинённого матери погибшего помощника экскаваторщика с учётом грубой неосторожности погибшего.

Суть дела: помощник экскаваторщика, видя, что экскаватор загорелся, пытаясь потушить пожар, полез в трансформатор, где его и убило током.

Мать погибшего заявила иск к работодателю, о компенсации морального вреда, причинённого гибелью сына, в размере 1 000 000 рублей. Суды первой и апелляционной инстанции сочли, что 300 000 (триста тысяч) рублей вполне достаточно, учитываю грубую неосторожность погибшего.

Верховный суд решения судов отменил, указав:

- основной причиной несчастного случая, в результате которого смертельно травмирован С., явилось нарушение со стороны работодателя технологии производства ремонтных работ в не обеспеченном по требованиям безопасности месте − ремонтные работы проводились на крыше экскаватора, который не был отключен от энергоснабжения, при выполнении сварочных работ отсутствовали асбестовые полотна (коврики-искрогасители), предотвращающие возгорание. Эти нарушения привели к задымлению экскаватора, которое заметил С. Судом первой инстанции не было учтено и то обстоятельство, что С. в сложившейся ситуации, выполняя работу, которая ему не была поручена, действовал в интересах работодателя, пытаясь спасти имущество работодателя − экскаватор − от возгорания и тем самым исключить причинение работодателю ущерба. Действуя подобным образом, С. исполнял возложенную на работника абзацем седьмым части второй ст. 21 ТК РФ обязанность по бережному отношению к имуществу работодателя, в том числе к имуществу третьих лиц, находящемуся у работодателя, если работодатель несет ответственность за сохранность этого имущества. Судом первой инстанции при рассмотрении данного дела обязанность работника по бережному отношению к имуществу работодателя фактически была поставлена в вину работнику С. и послужила для суда основанием для снижения размера компенсации морального вреда до 300 000 руб. матери работника в виду его смерти, что не может быть признано правомерным. Суд первой инстанции не обосновал, почему он пришел к выводу о том, что сумма в 300 000 руб. является достаточной компенсацией причиненных истцу ответчиком нравственных страданий. Судом первой инстанции не учтено, что по смыслу действующего правового регулирования размер компенсации морального вреда определяется исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесенных истцом физических или нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями истца, и иных заслуживающих внимания обстоятельств дела. В решении суда также не приведены мотивы относительно степени вины работодателя в произошедшем несчастном случае на производстве с работником С. Вместе с тем его вина указана судом в числе обстоятельств, которые учитывались при определении размера компенсации морального вреда. При этом судом не дана оценка доводам истца о том, что причиной гибели С. явились грубые нарушения правил охраны труда и техники безопасности, допущенные по вине работодателя, что было установлено актом о несчастном случае на производстве.

Верховный суд, отменяя решения нижестоящих судов, перевернул ситуацию, указав на то, что погибший в целом действовал добросовестно, а вина за гибель работника лежит на работодателе в полном объёме.

Алексей Полищук